Фанфикшн — надёжное средство измерения популярности. Это касается не только литературы: фанфики пишут по фильмам, по сериалам, по играм, о реальных людях (автор этих строк лично натыкался на рассказы о любовных отношениях между игроками «Что? Где? Когда?»). Но если уж авторы фанфиков берут в качестве материала книги, то это книги самые известные, самые укоренённые в массовом сознании, обладающие проработанной и разветвлённой системой персонажей. Хорошо, когда оригинал позволяет строить догадки об их дальнейшей судьбе. Но даже если в романе все умерли, автор фанфика волен придумывать эпизоды внутри уже известного сюжета — или изобретать развилки, на которых сюжет мог бы повернуть в другую сторону. Или вообще всех воскресить.

Будучи апофеозом паралитературы, фанфики отлично подходят для изучения психологии чтения. Чего читатели хотят от героев, к чему бы они их принудили, будь их воля? Как они противодействуют авторитету физиономии из школьного учебника? Можно ли удачно зашипперить Наташу Ростову с Анатолем — или выкрутить совсем уж на максимум ангст Базарова? Мы взяли самую что ни на есть хрестоматийную русскую классику и узнали, что сделали с ней современные продолжатели с Ficbook.net — крупнейшего фанфик-сообщества в рунете. 

Коротко о терминах (на экспертизу мы совершенно не претендуем). Фанфики бывают самые разные, но чаще всего в них можно встретить буйное переплетение эротики и психологии. Исходящие страданием романтики — герои поджанра «ангст» (поджанров, система которых позаимствована у западных фикрайтеров, у текста может быть несколько); поджанр, где страдание исцеляется утешением, так и называется — «hurt/comfort». Тексты, в которых пересекаются герои разных произведений (например, Онегин и Чацкий! Или Наташа Ростова и Гарри Поттер!), называются кроссоверами. У текстов есть рейтинги возрастного ограничения, как в кино: вещи безобидные маркируются буквой G, а откровенную порнуху и расчленёнку можно найти под рейтингами NC-17 и NC-21. Фанфики различаются в размерах: от драбблов (коротких рассказов, сцен, зарисовок) до макси (полноценных романов). Наконец, характер отношений между героями также маркируется: гетеросексуальные обозначаются сокращением «гет», гомосексуальные — «слэш» и «фемслэш», используется и анимешный термин «яой». Слэша ощутимо больше, чем гета: почему-то бессмертное «и всё заверте...» кажется фикрайтерам интереснее в гей-версии. Любовные отношения двух героев называются пейрингом (при этом в пейринге может быть и больше двух участников), ну а настойчивое желание толкнуть двух героев в объятия друг друга называется шиппингом (от слова relationship). И да, всё это, как показывают тысячи текстов на «Фикбуке», можно с переменным успехом применить к героям Пушкина и Достоевского. В чём вы сейчас и убедитесь. 

Подавая руку, Аглая не удержалась от комментария:
— У вас поразительно хорошие манеры для мудака.

Lucky Tail. «Печоные галушки»

Где-то в середине романа Лермонтова запрятано сообщение, что Печорин умер, возвращаясь из Персии. Для фикрайтера это не помеха; сама композиция романа Лермонтова позволяет допустить, что таких приключений, как с Бэлой или княжной Мери, в печоринской жизни могло быть сколько угодно: этот загадочный злодей — идеальный герой девичьих сердец. Тем не менее отношения Печорина с женщинами не самый популярный сюжет. Многие авторы фанфиков дружно находят один ответ на вопрос, почему он так холодно держится с прекрасным полом. Зачем женщины, когда есть Грушницкий?

«Я не унижусь пред тобою»

Фанфик автора Sara Gertseg, названный строкой из лермонтовского стихотворения. Альтернативное развитие событий «Княжны Мери»: Печорин встречается со старым товарищем Грушницким и пытается понять, «что могло меня в нём зацепить». Грушницкий напоминает Печорину друга из кадетского корпуса, с которым он «делил тяготы строгой муштры днём и сладострастные томления ночью», — написано, если вспомнить лермонтовские юнкерские стихотворения, со знанием дела. Короткое прощупывание почвы, карточная игра «на желание» — и Грушницкий покорён. Все дальнейшие выкрутасы Печорина и Грушницкого объясняются тем, что они ревнуют друг друга к княжне Мери; роковая дуэль в фанфике повторяется близко к лермонтовскому тексту — с той разницей, что Печорин стреляет не в Грушницкого, а в воздух. И уже потом следует классическое (для фанфиков) примирение: «Ты не посмеешь!» — еле слышно произнёс я, и это было последнее, что он позволил мне произнести, — он попросту закрыл мне рот поцелуем и до самого рассвета уж не отрывался от него». В третьей главе наконец мы встречаем жаркую сцену любви, затем Печорин бежит, а Грушницкий бросается за ним в погоню. Сара Герцег ловко вплетает в эту историю и Максима Максимыча, и смерть Печорина.

 «Случайно вас когда-то встретя»

«Онегин случайно узнает о Печорине. Случайно понимает его, случайно сочувствует. И случайно влюбляется» — аннотация к фанфику, где автором указана Гриша Печорина. Кроссоверы в мире фанфиков по русской классике не редкость, бывают и такие, где действует вся компания из школьной хрестоматии: к Онегину с Печориным добавляются Базаров, Раскольников, Чацкий… Здесь автор решил ограничиться двумя главными бэдбоями русского романтизма. Онегин с ходу берёт верх над Печориным («Печорин цедил сквозь зубы, понимая, что впервые в жизни проиграл. Впервые в жизни играли им»), не обижается даже на удар в челюсть, — впрочем, герои стоят друг друга, танцуют вдвоём мазурку на балу, обсуждают молодых людей, которых убили на дуэли, и на протяжении всего фанфика ядовито пикируются, чтобы в конце концов — «Как самоуверенно, Женечка. — Печорин, державший руку на талии повесы, спустил её чуть ниже и произвёл больной щипок за зад». Во время любовных сцен блестящие молодые люди обсуждают Адама Смита и залихватски матерятся — больше всего это напоминает известную сцену между Хрущёвым и Сталиным в сорокинском «Голубом сале». Есть, кстати, и фанфик, где княжна Мери находит утешение в объятьях Татьяны Лариной. Лишние куны не нужны.

Когда грянула мазурка, они с Вронским на секунду остановились, Кити заглянула в его доброе лицо, бывшее так близко теперь, и прошептала неслышно одними губами: «Я люблю вас».

mar_morror. «Сон»

В «Карениной» не так много пространства для гомоэротических фантазий (хотя встречается, например, пейринг Анна/Кити и даже беременность Вронского от Алексея Каренина). Зато повлиять на печальную судьбу заглавной героини — очевидный ход. Можно, например, вытащить полумёртвую Анну из-под поезда: «Её тело было обезображено, изуродовано лезвиями рельс, ей оторвало руку… Её невозможно было узнать, но она была спасена». Но можно и не доводить до таких крайностей. Отчего бы не помешать роковой ссоре Анны с Вронским? Или вложить больше решительности в ушастую голову Каренина?

«Есть истина одна»

Многие фикрайтеры выбирают в качестве отправной точки сцену в театре из пятой части романа. Каренина, как мы помним, едет туда вопреки желанию Вронского, который боится сплетен; в театре, где присутствует и Алексей Каренин, Анну оскорбляют, и следует одна из первых тяжёлых ссор между любовниками. В фанфике Марии Берестовой «Каренин проявляет настойчивость и уводит Анну в свою ложу, за счёт своей репутации отгораживая Анну от общества». Берестова — или расстроенное воображение Анны Карениной — явно утрирует поведение бомонда: «Они говорили, кричали злые, страшные слова, кто-то плюнул мне под ноги, кто-то замахнулся…» В этот момент героиня чувствует «тёплое поддерживающее прикосновение мужской руки». Спасителем оказывается не Вронский, а её собственный муж. Волевое мужское поведение — то, что нужно, чтобы вернуть заблудшую жену на путь истинный. Каренин одним щелчком разделывается с растяпой Вронским, холодно предлагает Анне выбор между «подите прочь, сударыня» и «оставайтесь», невозмутимо наблюдает, как его жена колотит посуду (частый мотив в фанфиках по «Карениной», которые делают Анну совсем уж истеричкой), а потом выдаёт ей ведро и швабру. В общем, укрощение строптивой, рашен стайл, мечта противника эмансипации. Скоро и великосветские грымзы перестанут коситься, и любовь к мужу наконец-то проснётся — однажды, когда он «вернётся с министерства».

— Ты опять пришил топор к внутренней стороне шубы?! —
вскричал Дмитрий.
— Это ёлку рубить, — попытался оправдаться Родион и ускорил шаг.

Aris. «Петербургский Дед Мороз»

С романом Достоевского всё очень разнообразно. Есть романтические отношения между Раскольниковым и Разумихиным (вообще разумихинский POV Сокращённое point of view, «точка зрения». Указание на то, что повествование ведётся от лица того или иного героя. ⁠ — довольно частотный: душу Раскольникова Достоевский и сам разобрал по косточкам, а вот друга оставил «Фикбуку»). Есть варианты, где двойное убийство совершает Соня. Есть грязные фантазии и не менее грязные деяния Свидригайлова. Есть религиозные диспуты и страх Раскольникова перед адскими муками. Есть отличный, пока ещё не законченный замысел: дух Раскольникова является к Базарову и сбивает его с нигилистического пути. В общем, как написано в одной аннотации, «Преступление и наказание» — «рай для фикрайтера».

«Живи свободно» 

Аннотация к фанфику: «Друг познаётся в беде, а Разумихин — в убийстве». Повесть автора FigRider: обширные цитаты из Достоевского перемежаются здесь с попытками стилизовать горячечную речь его героев. В первой части Раскольников и Разумихин мирятся после ссоры, во второй Раскольников после встречи с мещанином признаётся Разумихину в убийстве — а дальше Разумихин начинает играть роль психотерапевта: «Тогда убил не ты. Тот Родион Раскольников мёртв, а ты лишь разбираешься с последствиями. И мы принимаем тебя таким — со всеми этими последствиями. И мы поможем тебе с ними справиться, я даю тебе слово». Дружеская любовь Разумихина доходит до таких высот, что он сам сознаётся в убийстве старухи и её сестры, а поражённый (и влюблённый, конечно) Раскольников едет за ним в Сибирь. Все счастливы.

«Моим будешь, барин!»

Эпизод из жизни Свидригайлова: история юной утопленницы, над которой этот злодей надругался. Утопленница является Свидригайлову в образе мавки Оксаны из сериала «Гоголь»: выясняется, что Свидригайлов не раз наведывался в Диканьку и соблазнял там невинных девушек. Каких кроссоверов только нет у нашего царя!

Курагин приобнял Ростову, и они направились в залу,
оставив тело Елены Курагиной в кабинете.

Павла Маяковская. «Ты подарила мне любовь»

Фанфики по «Войне и миру» писали ещё до тотальной интернетизации: в 1990-е, например, рекламировался двухтомник некоего Василия Старого «Пьер и Наташа» (экземпляр, купленный на арбатском книжном развале, есть в редакции «Полки»). Один из главных романов в истории литературы даёт благодатную почву для фантазий: тут и трагическая смерть князя Андрея, и его роскошные холодные письма изменнице Наташе (которые князь в конце концов не отправляет), и развратные брат с сестрой Курагины… Вот только Наполеону совсем не достаётся внимания.

«Я видел твои слёзы»

Многообещающая завязка: маленькая княгиня рожает сына и остаётся жива, вовремя вернувшийся князь Андрей даёт себе слово начать новую жизнь. Помогает этому и то, что материнство сильно меняет маленькую княгиню к лучшему — тут автор фанфика (под псевдонимом english_parliament) уловил толстовскую мораль. Она находит в себе силы быть с князем Андреем откровенной — и у того просыпается совесть: «Я всегда отталкивал её, пренебрежительно разговаривал, уходил к друзьям — только бы убежать от её женских глупостей! А что всё это по сравнению с тем, когда я оставил её беременную в деревне так надолго?» Дальше, по авторскому плану, князь должен приехать в Петербург, где его судьба опять круто переменится, — но пока что продолжения не последовало. 

«Гордость поимеет всех»

Под таким грозным названием — роман автора plhftw о том, как Андрей Болконский перевоспитывает Анатоля Курагина после Бородинского сражения. Прямо на театр военных действий приезжает Элен Курагина, сообщающая, что их семья не желает «содержать инвалида». Порядочный князь Андрей не может бросить Анатоля, пусть тот и расстроил его союз с Наташей. Перевезя раненого офицера в своё имение, неожиданно Болконский начинает вожделеть Анатоля — что приводит его самого в ужас. Следует долгая и нервная драма, свидетельницами которой становятся княжна Марья и служанка Акулина. Психологическая деталь: Анатоль с Андреем поначалу держится на «вы», а Андрей Анатолю тыкает. Заканчивается всё безобразным насилием в духе фильма «Дау» и трогательным примирением.

Штольц заботливо смахнул с плеч Обломова снежинки.
Его охватил внезапный приступ нежности.

Byxoi Kot. «Больше, чем друг»

Лучшим пейрингом здесь был бы Обломов/диван, но, разумеется, фантазия фикрайтеров сразу прозревает неплатоническую любовь между Обломовым и Штольцем. Этим романтическим отношениям посвящено большинство текстов, вдохновлённых Гончаровым. Порой тут встречаются довольно кучерявые периоды: «недолгую дрёму нашего ленивца прерывает весёлый смех немца, заставляющий вздрогнуть и приподняться, глядя на смеющегося юношу немного мутными глазами цвета полевых трав с примесью бутонов чабреца». Стилистика русских классиков не пропала даром. Кстати, вот эти «ленивец» и «немец» — характерное для фанфиков проявление страсти к перифразам: в самодельных историях о трудной любви Гарри Поттера и Драко Малфоя герои тоже постоянно именуются «гриффиндорцем» и «слизеринцем». А вот жёсткой эротики в фиках по «Обломову» почти не бывает. Уж очень нежный исходный материал.

«Ах, Андрей!...»

Переписанный финал «Обломова». Во время последнего свидания с другом Штольц проявляет чуть большую настойчивость:

«Люблю!» — вспыхивает в голове Штольца отчётливо и ясно, но эта мысль не пугает и лишь усиливает желание скорее уехать в деревню, доставить Илью Ильича в родное имение и деятельно жить с ним по соседству. «Люблю!» — вторит его мысли сильно бьющееся сердце Обломова.

Любовь вновь творит с Обломовым чудеса: Ольга, Агафья Пшеницына и маленький Андрюша Обломов позабыты, Штольц увозит Обломова в своём экипаже, «крепко сжимая его ладонь в своей». Впереди у героев новая жизнь, но это уже совсем другая история. 

«Смутное время»

Душещипательный драббл за авторством «того самого самурая». На романтику тут только глухие намёки. Постаревший Штольц вспоминает покойного друга и в мыслях с ним разговаривает: «Твой сын, Андрей... Я до сих пор не перестаю удивляться твоей смелости. Назвав сына моим именем, ты решил создать из этого маленького, костлявого мальчишки меня? Глупец. Ты всегда был глупцом, Илья, всегда. Начиная с твоего бездействия и заканчивая твоей всеобъемлющей любовью ко мне». Сын по характеру больше похож на покойного отца — он даже сумел отыскать любовно сбережённый Штольцем старый халат Обломова. «Возможно, это настоящее чудо, что старая тряпица всё ещё хранит запах своего хозяина, но факт остаётся фактом: ты не смог уйти незаметно, аромат из пыли, травяных настоек и спирта тянется рваным шлейфом за тобой, уходя глубоко под сырую землю твоей могилы и нашего прошлого». Почему-то «Обломов» особенно располагает к цветастой стилистике.

Невозможно думать отрезанной головой, особенно ярому материалисту.

Аллисара. «По цене души»

Из всей русской классики «Мастеру и Маргарите» больше всего подходит роль вселенной для фанфикшна. Этому тексту идёт штамп «культовый», а самая благодарная его аудитория — как раз молодые люди в возрасте фикописательства. Участвующая в романе нечисть позволяет скрестить «Мастера» с «Сумерками» или с «Гарри Поттером»; идея «Сатана придёт, порядок наведёт» годится, чтобы запустить Воланда и компанию в постапокалиптическое метро Глуховского. О популярности в фикрайтерском сообществе «Мастера и Маргариты» свидетельствует хотя бы такой метаироничный факт: есть фанфик, в котором Воланд и его свита обсуждают фанфики про самих себя (Гелла краснеет и плачет, узнав, что люди любят её сводить «с мессиром»: «Бред какой, я же ему и в подмётки не гожусь…»). Ну и, конечно, ершалаимские главы — отдельная история: эротики тут немного (свят-свят), зато оригинальных размышлений о мотивах Пилата хватает. 

«Вечность» 

Попытка рассказать, чем обернулся вечный покой, уготованный Мастеру и Маргарите. «К сожалению, Маргарита Николаевна поняла природу вечности слишком поздно». Вечность — «болото, в котором тонешь без надежды на спасение»: Маргарита понимает, что её любовь к Мастеру уходит, но не может никуда от него деться. Она пробует покончить с собой (хотя мы знаем, что земные тела Мастера и Маргариты остались — и давно истлели — в Москве), но безуспешно. К ней является Воланд и осыпает вежливыми издёвками: «Вот взять, к примеру, вас, Марго, вы не любили своего мужа, полагали, что жизнь с ним похожа на болото, а в любовники себе нашли такого же мужчину». Оказывается, безрадостный Вечный Приют — месть Воланда, который сам был бы не против стать любовником Маргариты. На самом деле разочарование в Мастере — нередкий мотив фанфиков: есть тексты, в которых Маргарита соединяет-таки свою судьбу с Князем тьмы, а есть и совсем фантасмагорические — про внезапно вспыхнувшую любовь к обворожительному Коровьеву. 

«Жребий»

Длинный фанфик, приключенческая мистика и попытка описать тонкий баланс в игре между силами Добра и Зла, олицетворяемыми Иешуа Га-Ноцри и Воландом. Иешуа просит Воланда, «друга своего и брата», взять под своё покровительство новорождённую девочку Сивиллу, в которой вот-вот проснутся невероятные магические способности. Воспитывает её Гелла; Воланд и его свита тем временем оказываются в Англии времён Елизаветы I — которую им и предстоит привести на трон. Здесь смешаны мотивы «Фауста», Книги Иова, конечно, самого булгаковского романа; в целом этот фанфик за авторством Liatta — один из самых интересных, нами прочитанных.

Гринёв прижимается своим достоинством к паху Алексея,
еле заметно трясь об него.

F_A_N_T_A_S_Y. «Инфаркт Савельича»

За исключением подлых намёков Швабрина, пушкинский роман совершенно целомудрен. Как может потерпеть такое душа фикрайтера и фикридера? На «Фикбуке», как и на других сайтах, есть возможность оставить запрос на написание фанфика. Вот, например, заявка — «Капитанская дочка (постельные сцены)», орфография и пунктуация сохранены: «Безумно нравится Капитанской дочка, много раз перечитывала её. Но не хватает чего-то более интимного, вплане подробности постельных сцен. Хочу чтоб у них всё это проходило нежно, страстно, романтично . Действия должны происходит в их временной промежуток». Как говорится, их есть у меня. Есть, например, фанфик, где Швабрин, половой истекая истомою, набрасывается на Гринёва, мирно читающего томик Державина (типичное начало короткометражного порно). «Его собственная честь в душе уже давным-давно пропала, а до чести Гринёва, которой тот очень дорожил, ему дела не было». Ну и всё в таком роде — прощай, честь! 

«Замена капитанской дочки»

Как ни странно, отношения Гринёва со Швабриным не самый популярный вариант развития событий: ещё чаще Петрушу шипперят с самим Емельяном Пугачёвым. Вот, например, роман Софы Жуковой «Замена капитанской дочки»: «Я чувствовал, как бьётся его сердце. Дыхание Пугачёва участилось». И это уже в прологе — ни о каком характере персонажей здесь не слышали, всё больше жаркие ласки, «его мягкие тёплые губы» и страдания, обрывающиеся фразой «Как вдруг…». Ещё тут есть лёгкий БДСМ. Пугачёв курит сигареты, носит галстук (потому что за галстук его удобно притянуть к себе) и убивает Машу Миронову, чтоб не путалась под ногами.

«Глухая крепость на границе дотракийских степей»

После всей унылой порнухи — наконец жемчужина нашей коллекции. «Дейнерис сидела в креслах на крыльце комендантского дома. На ней была белая шубка, обшитая галунами. Высокая соболья шапка с золотыми кистями была надвинута на её сверкающие глаза. Лицо её показалось мне знакомо. Дотракийские старшины окружали её. Отец Герасим, бледный и дрожащий, стоял у крыльца, с крестом в руках, и, казалось, молча умолял её за предстоящие жертвы. На площади удобно устроился Змей Горыныч». Цитировать можно без остановки, это и правда восхитительно; в пушкинский текст здесь вставлены герои «Песни льда и пламени», и автор фанфика (под псевдонимом Andal) верно уловил сюжетное сходство: Дейенерис Таргариен, чьи права на престол вовсе не бесспорны, а в характере жестокость сочетается с милосердием, — отличная замена Емельяну Пугачёву. Длинное титулование Матери драконов дополняется «императрицей и самодержицей Всероссийской, Московской, Киевской» и прочая, и прочая, и прочая; казнит она не петлёй, а «дракарисом», а Петруша, что твой Дикон Тарли, отказывается поцеловать у злодейки ручку. Лучший драббл из нами прочитанных, а теперь пойдём и перечитаем «Капитанскую дочку» — без интимных сцен.